Вообще этот вопрос дискуссионный. Есть коллеги, которые считают, что это вредная деятельность: популяризация математики вредна, потому что она порождает ферматистов, думающих, что они сегодня родились, завтра прочли два школьных учебника, а послезавтра будут гениальные доказательства рождать. Кто-то считает, что именно к такому и приводит моя популяризация.

Но моя концепция состоит в том, что математика – часть культурного наследия мира. Столь же важная и неотъемлемая часть как, например, история или знание родного языка. Человек, который не знает математики на базовом уровне, для меня подобен человеку, который безграмотно пишет, в каждой строке делая ошибку. Поэтому, если мы считаем, что грамотность при письме – само по себе благо, а не прихоть, то такое же отношения должно быть и к математическим достижениям. Естественно, при популяризации мы не сможем изложить всю математику, но хотя бы примерное понимание смыслов, которыми живут математики донести нужно.

Этого не происходит в школе, потому что там заняты конкретными навыками. Школьная математика скорее прикладная. Там учат работать с формулами, процентами и так далее. Короче, она ориентирована на применение. У меня как раз вопрос - возможно, это и не всем надо. В школе многие люди эти формулы не поймут и применять их в жизни потом никогда не будут. А вот понимать красоту и величие этой области человеческой культуры важно. Это и есть моя цель при популяризации.

Не знаю, я бы не стал делать далеко идущих выводов. Единственное, на чем я абсолютно настаиваю – не должно быть унифицированного математического образования в школе. Для тех, кто расположен к математике, нужна специальная супер сложная программа. На этом я всегда настаиваю, несмотря на абсолютно бессмысленные западные веяния о всеобщем выравнивании. Очень популярно в Европе говорить, что все должны быть одинаковы, никаких спецклассов и всех нужно одинаково учить. Большего абсурда нельзя себе представить. Все равно, что говорить, что все рождаются одного роста, который потом не меняется. Поэтому важно, чтобы школьная математика была диверсифицирована. Чтобы те, кто ей увлечен, имел доступ к труднейшим программам, которые ведут профессиональные ученые и преподаватели.

Да, конечно, это врожденный талант. Он не всегда проявляется, поэтому некоторые люди, полагающие, что у них нет способности к математике, на самом деле, не сумели в себе ее найти. Но некоторые этих способностей действительно не имеют.

Я веду занятия «Математика для гуманитариев» в университете Дмитрия Пожарского. Туда приходят учить древнегреческий и латынь. Понятно, что отбор происходит ни в коем случае не по математическим критериям, а по способностям к языкам, обшей культуре и так далее. Но на занятиях по математике происходит сильнейшее расслоение, до того, что мы уже пару лет делаем разные группы. Хотя на старте вроде бы это одинаково способные к математике люди. Конечно, часть, которая уже приходит с математическим багажом попадает в сильную группу, но в сильную группу попадают и некоторые, у кого никакого багажа не было. Просто они вдруг обнаружили, что к математике, на самом деле, способны. Т.е. это врожденное. Ну и сейчас человек, обладающий способностями, обязательно в себе их откроет – в том же интернете миллион возможностей. Было бы желание!

Нет, ученых стало если не меньше, то точно не больше. Я имею ввиду настоящих, а не формальных. Как это ни грустно, популярность интернет-проектов связана с отмиранием обычных институтов. Школа и ВУЗ совершенно теряют свои функции – это видно на глазах. Но заодно появился интернет, где можно одновременно обучить миллион человек. На смену теряющим функции институтам приходят те, которые эти функции наоборот приобретают. Я бы не был столь категоричен как, например, Константин Сёмин (российский журналист, блоггер и документалист – Прим. Ред.), хотя я в целом с ним согласен – да, происходит полная катастрофа в госучреждениях высшего образования, но просто им на смену приходит интернет-образование.

Такое ощущение, что привычные институции в новом мире просто обречены. Уже сложно представить, что в каждом ВУЗе будет преподаватель, который будет вести лекции так же ярко, как кто-нибудь в интернете. А если так, человек на лекции обычного профессора будет скучать и зевать. Вместо этого лучше включит лекцию в интернете. Просто в интернете борьба на открытом поле для всех – кто круче, тот и круче! Это сразу видно, поэтому так много разных научных ресурсов: порталов, блогов и прочего. Все хотят быть теми самыми, кого будут слушать миллионы. Мы боремся за людей, которых мы оторвали от ВУЗа. Так уж получилось. Картина образования меняется так, как никогда раньше в истории человечества. Через 500 лет скажут, что интернет – это новый опыт, который перечеркнул все, к чему мы привыкли в плане образования. И, наверное, в этом есть что-то плохое, потому что культура выращивания личного ученика, такая передача восточного знания, которая очень важна для сохранения традиций, народов культур и государства в привычном виде, совершенно теряется. То есть знания передаваться будут – через интернет, а вот этот личный опыт никак не передается. Поэтому что-то, видимо, придет на смену. Я просто пока не понимаю, что именно.

Кто как выбирает. Я для себя выбрал, что, может, не буду очень популярным, но у меня будет контент высокого технического уровня. А кто-то решил рассказывать базу, но для миллионов. И это нормально, это разные сегменты. «Мало и круто или умеренно, но много» - это вопрос выбора. Не очевидно, что лучше. Прошу прощения за такое неправильное слово, но я предпочитаю элитарный контент и элитарных слушателей. Но, например, с Димой Победенским (блоггер, популяризатор естественных наук – Прим. Ред.) я участвовал в проекте, который скоро выйдет – «Форд Боярд математика». И вот Дима объясняет всем азы физики, и у него реально под миллион просмотров. Этот миллион отражает реальный спрос российского населения на азы физики. Он очень большой.

Я тоже сомневался, пока мы не объявили о лекциях. Название вообще совершенно условное. В университете Пожарского были вечерние курсы. Основатель университета Михаил Викторович Поваляев как-то говорит «Почему бы тебе не прочесть лекции по математике для гуманитариев. Раз ты умеешь хоть и сложно, но толково объяснять все с нуля». Я согласился, но совершенно не был уверен, что эти лекции кому-то из гуманитариев нужны. Но все наши прогнозы разбились об очевидный факт: записалось двести человек, что было в десять раз больше, чем на любом другом лекционном курсе в этом университете. Приходилось менять аудитории, чтоб вместить всех. Спрос был огромен, с чем он связан, я не знаю – для меня это такой же секрет, как и для всех остальных. Поэтому когда меня журналисты спрашивают, зачем гуманитариям математика, я просто отвечаю, что не знаю, но очевидно, что все-таки нужна, раз такой ажиотаж.

Скорее всего, гуманитарии, как люди всесторонне развитые, понимают, что без математической грамотности они как бы подвергают свою всесторонность некой ущербности. Гуманитарии, на самом деле, очень хорошие слушатели, благодарные! В отличие от того же инженера, гуманитарий не будет спрашивать, где это все применяется. Причем, на каждом шаге. В этом плане, работать гораздо приятнее, потому что для гуманитариев ценность знания не в том, что оно где-то применяется. Я считаю, что математика родственна культурно-гуманитарным предметам тем, что знание в ней прекрасно не потому, что оно где-то должно применяться. Применяются математические знания просто в силу того, что Господь так Землю создал с помощью математических законов. Математическая культура прекрасна сама по себе, только так! Вот, что я подчеркиваю и в книге и на лекции. Применениями я не занимаюсь, если только мне не заказывают какие-то фирмы, я делаю это за деньги. Так-то у математики миллионы применений, это самая классная профессия на свете, самая монетизируемая. Но мое служение математики ни в этом. Суть математики в том, что это прекрасная наука, а не в том, что у нее много применений.